Артур Шарафутдинов: Танцую? Нет, я сохраняю культуру России!

В Уфе проходит фестиваль хореографического искусства народов России «Танец — душа народа», приуроченный к юбилею Государственного академического ансамбля народного танца имени Файзи Гаскарова. 13 марта вместе с башкирскими артистами в одной программе выступил легендарный коллектив из Москвы — Государственный академический хореографический ансамбль «Берёзка» имени Надежды Надеждиной. В ансамбле много лет работает наш земляк Артур Шарафутдинов. Перед концертом в Уфе Артур дал интервью для «Башинформа» и поделился фотографиями из семейного альбома.

«Сын полка» ансамбля имени Гаскарова

— Артур, расскажите о своем уфимском детстве. Знаю, что вы выросли в семье профессиональных артистов.

— Мои родители — заслуженные артисты Башкортостана Альмира и Радик Шарафутдиновы, работали в Ансамбле имени Файзи Гаскарова, танцевали в паре практически до пенсии. С самого раннего детства родители меня водили в ансамбль. У них не было даже другой возможности где-то оставить меня. Только когда родители уезжали на гастроли, меня оставляли с бабушкой, а так всегда брали с собой. Интересно, что когда в зале шел репетиционный процесс, я всегда спал на матах, а когда заканчивали танцевать — просыпался. Танец меня убаюкивал…

В первый раз я вышел на сцену, когда мне было около трех лет. Это была такая шутка, родители даже не знали. Концерт еще не начался, а на меня надели шапку и пояс, нарисовали усы и вытолкнули на сцену. Баянист заиграл «Медный каблук», я начал танцевать, весь зал зааплодировал. За сценой не могли понять, что происходит, даже мои родители. Концерт еще не начался, а зрители уже аплодируют. Сказали, что я очень хорошо станцевал, и видимо, с тех пор уже не было сомнений, что я буду продолжать нашу династию, пойду учиться в Башкирское хореографическое училище (ныне колледж имени Рудольфа Нуреева). Комиссия, конечно, знала, чей я сын, но отбор для всех был одинаковым, в три тура, очень строго. Я прошел все три тура и меня взяли.

— Годы учебы — это прежде всего наши любимые педагоги. Знаю, что вы ученик легендарного Марата Каримова. Наверное, общение с ним оставило в вашей душе неизгладимый след?

— Каримов Марат Аглямович — это большая творческая история. Испытываю огромную благодарность к своей республике за то, что есть подобное учебное заведение, которое дало мне такой толчок в жизни и такую базу, которая позволила мне танцевать в величайших коллективах России — таких как Ансамбль Игоря Моисеева, Ансамбль имени Александрова, где я проходил службу, и вот теперь Ансамбль «Березка», в котором я тружусь уже 17 лет.

Марат Аглямович Каримов — великий педагог, без него у меня вряд ли что-то получилось бы. Он направил меня в правильное русло. Никогда не хвалил, был очень строгим педагогом, мы его даже немного побаивались. Но когда стали взрослее, мы поняли, что были грубым материалом, который просто так не обработать.

У нас был очень большой курс — 60 человек на народном отделении. За всеми трудно уследить, большинство приезжие, деревенские дети, уфимских было мало. В дальнейшем таких огромных курсов не набирали. У нас же, когда весь курс заходил в зал, все сидели и ждали, когда закончится эта линия.

Марат Аглямович вложил в меня то, что меня кормит по сей день. Он всегда повторял: «Вот это сделаете, вам будет хватать на хлеб, а если вот этот трюк сделаете — вам будет хватать на хлеб с маслом». Он был прав. Конечно, это очень тяжело, сложно было выдержать репетиции, которые шли до позднего вечера.

— Никогда не было мысли всё бросить?

— Такие мысли были, но как-то ушли. Отец направил меня в правильное русло, дожал. Наверное, в каждом периоде ребенка бывает такое, когда родители направляют в правильное русло. Я доучился до конца.

— Родители давали советы? Насколько помню, ваш отец ведь был солистом, да еще трюкачом?

— Да, он был трюковым артистом и солистом. Конечно, помогал советами. Но Марат Аглямович был настолько самодостаточным педагогом, что в принципе он давал полный багаж, и этого достаточно было. И когда ты приезжал домой, там уже побыстрее лечь бы и спать. Большая благодарность республике, моему колледжу имени Рудольфа Нуреева и, конечно, огромная благодарность Марату Аглямовичу.

22 года живу и работаю в Москве

— Как потом вы оказались в Ансамбле «Березка»? Вы сами решили, что надо поехать куда-то попробовать свои силы?

— Если честно, еще в училище у меня такая идея фикс появилась, что я хочу в Москву. Я еще даже не понимал, зачем и куда — хочу и всё. На последних курсах всех набирали в ансамбль имени Файзи Гаскарова. Естественно, меня тоже туда отобрали. Два с половиной года я работал в Гаскаровском ансамбле. Я был самый младший со своего курса, а ребята постарше, которым пришла пора служить в армии, отправились в Москву проверяться. Это было где-то за год до моей службы. Они эту дорожку пробили, их взяли.

Я тоже скопил деньги, купил билет на плацкарт, какую-то спортивную сумку, и мы с товарищем поехали в Москву. До этого, конечно, я переговорил с отцом. Думал, он будет категорически против, но он поддержал меня, сказал «Счастливого пути!» Он знал, куда я еду проверяться — в дважды Краснознаменный ансамбль песни и пляски Российской армии имени Александра Александрова. Я приехал, меня взяли, причем сразу на работу, а потом уже и на службу, и жилье предоставили. Так я и уехал.

в годы службы в Российской армии

С тех пор прошло 22 года, как я живу и работаю в Москве. В Ансамбле имени Александрова я проработал полгода, потом прошел армию два года. В итоге где-то около трех лет я там проработал. Когда я уже там работал, у меня была мечта немножко от военной структуры уйти.

Одним из величайших коллективов считается Ансамбль Игоря Моисеева. Он один из самых старших коллективов России, от него все истоки идут. Я всегда мечтал, но не думал, что когда-то попаду, просто хотел провериться ради интереса, возьмут или нет. И так сложилось, что меня и туда берут. Там я встретил свою первую супругу, у нас вырос общий ребенок. Она тоже была солисткой ансамбля Игоря Моисеева, но сейчас уже не работает там. 

В ансамбле Моисеева студийная система, постепенно там появились свои молодые ребята. Не скажу, что меня начали прижимать, но немножко двигать с места. Да и мне захотелось развития какого-то. А мой товарищ в «Берёзке» танцует, и говорит: «Пойдем к нам». А почему бы нет? Пойдем.

В первый день меня не проверяли, потому что наш тогдашний художественный руководитель Мира Михайловна Кольцова (Царствие ей небесное, недавно она ушла из жизни) не приехала в этот день в ансамбль. Через два дня она меня увидела, и, как я понимаю, я ей сразу пришелся по душе: ростом, статью, внешностью. Потом была проверка в коллективе. Она проходит так: весь коллектив собирается в зале, ты приходишь и показываешь свое мастерство при всех — не то, что там только репетиторы сидят, ты всему ансамблю должен себя показать. И вот эта проверка состоялась, и меня взяли в ансамбль, причем с зарплатой даже выше, чем было. А вообще, нельзя сравнивать, в каждом коллективе есть своя изюминка, своя манера, свои люди, своя история.

— Как бы вы сформулировали стиль ансамбля «Березка»?

— «Березка» — это русский девичий хоровод — это истоки, из которых зародилась «Березка». Первый номер в программе коллектива всегда хороводный танец, этот танец был первым, еще ребят даже не было, только девчонки.Всеобъемлющая русская душа в своем добром, исконно русском исполнении — можно так охарактеризовать.И мы несем эту культуру, это творчество русского хоровода,при этом добавляя свои мужские номера и технические моменты.Потому что, как выяснилось, девчонкам одним работать очень сложно. Через какое-то время они поняли, что без нас никуда, набрали ребят и сделали программу на мужской состав.

— Какие танцы вашего коллектива вам наиболее запомнились?

— Я, конечно, станцевал сольные номера. В триптихе «Русский фарфор» я танцевал первую пару. Это один из самых значимых сольных номеров в нашем ансамбле, золотой фонд. Всегда очень волнительно его танцевать, он очень сложный: во-первых, академический, во-вторых, это парный сольный номер. Вы вдвоем на сцене — а это Кремль, концертный зал Чайковского, всё замирает, как говорится, муха где-то пролетит — слышно, а ты танцуешь и понимаешь, что все взгляды направлены только на тебя. Конечно, это очень волнительные моменты…

Сейчас моя партнерша, заслуженная артистка России Виктория Норакидзе уже на пенсии, репетитор. Я остался без партнёрши, сейчас работает молодое поколение, они перенимают весь наш опыт.

Еще один мой сольный номер — русский танец «Тройка». Тоже очень волнительно и значимо для меня было станцевать этот номер, он тоже очень ценится в ансамбле. Естественно, трюковые элементы я делаю в программе. До сих пор еще делаю.

Еще среди любимых номеров — «Ямщики», «Балагуры». У нас есть целое отделение «Времена года».

— Вы, наверное, многие страны, города объездили с «Березкой». В каких странах побывали благодаря работе в этом коллективе?

— Ой, даже не смогу сказать сколько! Товарищи иногда удивляются, что у меня заканчиваются листы в паспорте, некуда визы ставить. С александровцами мы всю Францию, Польшу объездили. С моисеевцами были в Израиле, в Германии. С «Березкой» тоже очень много. Очень запоминающейся была поездка в Латинскую Америку, конечно. Эквадор, Чили, Колумбия… Очень мне понравилось. Всё и не перечислишь.

— Век танцора не так долог, сейчас вы уже занимаетесь педагогикой?

— У меня нет какой-то официальной должности, чтобы преподавать как репетитор, но, конечно, как старший артист, я подсказываю, направляю. Нас тоже в свое время направляли. Это важно, это преемственность поколений. Как нам объясняли: как мы вам передадим, так и вы им передадите, а они следующим поколениям передадут. Есть традиции в ансамбле, тоже их передаёшь потихонечку. Много традиций, и мы их соблюдаем. Допустим, когда мы приезжаем сюда, для меня это родина, а «Березка» в гостях, и нас всегда встречает башкирский коллектив, всегда на кущтанащ что-то передадут обязательно. Это тоже традиция, придуманная до нас — это те еще артисты завещали так гостеприимно встречать.

Конечно, я и преподаю на своем уровне. Работаю с детьми, у нас с женой есть свой спортивный кружок. Моя супруга — заслуженный мастер спорта международного класса по синхронному плаванию, спортсменка Алена Гречихина. Мы создали свой кружок, там обучаем детей. Танцы для них тоже очень близко — у них танцы в воде, и даже тяжелее это всё делать.

— Значит, ваша семья тоже продолжает творческую династию?

— У меня четверо детей. Старшая дочь в музыкальном училище учится на флейте. Еще у меня есть младшая дочь и два сына, они еще совсем маленькие. Дочери пять лет, в садик ходит. Сыновьям — одному почти три года, а самому младшему почти год. Злата уже завоёвывает медали по художественной гимнастике. Еще она ходит в наш кружок по синхронному плаванию и уже имеет награды за то, что переплывает 25-метровый бассейн в 4 года. Для нее что-то творческое может быть, да. Но для ребят, думаю, больше подойдет футбол или единоборства.

В Москве, конечно, вариантов много, надо смотреть, что у ребенка получается. Мое мнение: ты даешь ему винегрет в этом возрасте, а по итогу видишь, что ему больше нравится, что у него больше получается, и уже от этого отталкиваешься и туда его направляешь. Как и мои родители увидели, что у меня получаются и нравятся мне танцы, они меня и направили.

Артур с супругой Аленой Место, где сейчас живем, напоминает Башкирию

— Насколько крепки ваши связи с родной Башкирией? Вы привозите сюда детей, сами общаетесь с родными? В нашей республике очень красивая природа, много самобытных традиций — вам это близко?

— Конечно! У меня здесь и друзья, и родители, и сестра, и племянник. Конечно, я с глубокой теплотой вспоминаю свою республику, нашу природу с огромными богатствами. Я сам в Уфе родился. А с отцом мы ездили в Метевтамак — это маленькая деревушка в Туймазинском районе. Это моя историческая родина, где мои корни, одно из немногих мест, где есть небольшие горы поблизости.

Конечно, я вспоминаю Башкирию, люблю свое родину, это моя земля. Я здесь родился, людей знаю, она меня вырастила, вскормила. Мы с семьей сейчас живем за городом, в Подмосковье. Мы выбирали такое место, где была бы природа, у меня тяга до сих пор. И мы выбрали Звенигород — там река, небольшие такие сопки, подмосковная Швейцария у нас называют, потому что там есть небольшая горная местность, река Москва. На берегу мы выбрали себе участок и начали строиться. Я, когда в Москву приехал, понял, что я не могу в этих бетонных джунглях. Кто в Башкирии вырос — без природы не может. Москва тоже, конечно, классно сделана, там всё есть, но всё в масштабах бетонных, очень много людей. А вот за городом спокойно и всё есть. Мы там живем, и мне действительно чем-то напоминает Башкирию.

— Бывает такое, что, увидев наши национальные костюмы или услышав народную музыку, у вас ёкает сердце?

— Конечно, так оно и есть всегда, это всё родное. Я даже пытался научиться играть на курае. Дуть научился, но играть не умею. Но когда я слышу у себя в телефоне записи курая — у меня сразу возникают ассоциации, воспоминания. Я даже иногда специально записи Роберта Юлдашева включаю, там у него есть «Семь девушек», и вспоминаю свою Родину…

К сожалению, пока дети маленькие, не очень часто получается приезжать в Башкирию. В последний раз два года назад был. Хотелось бы чаще, конечно. Дети немного подрастут и будем чаще ездить.

— Хотя ваши корни из Башкирии, но ваша внешность, скорее, больше славянская, поэтому вы наверное хорошо вписались в общий портрет русского ансамбля «Березка».

— Конечно, этот фактор сыграл свою роль. Бывает, люди спрашивают: что это за высокий татарин там у вас работает? Вот он настоящий татарин, такими все татары должны быть. Даже маленький фан-клуб у меня есть, мне передают отзывы поклонников. 

— Знаю, что у гаскаровцев девушки перекрашивают волосы в черный цвет, обязательно все должны быть одинаковыми. Наверно, у «Березки» тоже есть свой канон.

— Ну да, канон должен соблюдаться, мы к нему стремимся, потому что у нас же все номера русские. В Ансамбле Игоря Моисеева — танцы народов мира, как и в Ансамбле Гаскарова. Там проще, там можно Половецкие пляски танцевать, например, с восточной внешностью, а здесь одни русские номера.

Но при этом коллектив у нас интернациональный. Хочу заметить, что я не один из Башкортостана. У нас в «Березке» еще один башкир есть — Артур Кутлуяхметов из Салавата. Вот он, кстати, истинный башкир, с башкирской внешностью. Тем не менее, он в коллективе почти до пенсии доработал.

— Вы же уже тоже в пенсионном возрасте? Каким видите дальнейшее продолжение своей карьеры? Это будет педагогика или что?

— Да, у меня уже 23-й сезон. 20 лет я уже отработал и три переработал — нам тоже немножко продлили стаж в связи с пенсионной реформой.

Грандиозным вижу свое дальнейшее будущее! Конечно, педагогика мне очень близка, я подрабатывал педагогом в своей спортшколе. Вообще, специалисты нужны, и их мало. Я уже ставил танцы для детских коллективов, хочу дальше развиваться в этом направлении — как педагог и балетмейстер. Посмотрим, как судьба сложится. Еще надо детей воспитывать и поднимать.

Отец для меня - пример в жизни

— Профессия накладывает свой отпечаток на ваш образ жизни? Много ограничений в питании, например?

— Профессия накладывает отпечаток только в травмах. Не бывает такого у артиста балета, чтобы у него не было травм за 20 лет, они у всех есть. А в питании я ни в чем себе не отказываю, потому что и нагрузки такие, всё сжигается моментально. Но сейчас начинаю следить за весом, вечером поздно уже не ем.

Единственное, что нужно, — чтобы ты был в форме. И сердце надо всегда держать в форме. Если ты не занимаешься — хотя бы бегать или что-то делать, чтобы сердце работало. Это тоже мышца, и её нужно всегда тренировать.

— Вы каждый день тренируетесь, даже в отпуске?

— Так же, как в ансамбле Гаскарова. А в отпуске я больше плаваю и бегаю по утрам. В прошлом году нам посчастливилось с моими родителями отдохнуть в Абхазии. Мы по утрам с отцом бегали по пляжу. Мне это очень понравилось, я даже этим заразился и продолжил зимой. И с тех пор, если у меня выходной, я бегаю по утрам, потому что тело требует. Отец для меня — пример в жизни, он очень живой. Сейчас он работает заместителем директора в ансамбле. Чтобы в таком темпе жить, всегда нужно заниматься. Я на него всегда смотрю, ставлю в пример.

— Артур, что вы можете пожелать тем, кто хотел бы стать профессиональным танцором? Что должно быть в душе, в самом человеке, чтобы быть артистом?

— Если как пожелание — конечно, ребенка видно уже с детства. Если он предрасположен к танцам, но еще не понимает, нужно ли ему этим заниматься, — это, конечно, родителям решить. А в более осознанном возрасте для человека (я по себе сужу) всегда один из самых главных факторов — это посмотреть мир. Если ты идешь в эту профессию, ты в любом случае мир посмотришь, потому что гастроли неизбежны.

Когда я начал работать, для себя еще много плюсов постиг, таких как творчество, которое в тебе рождается, общение с творческими людьми. Ты всё время находишься в этой атмосфере, и хочешь, не хочешь — тоже становишься таким же. Это очень классная атмосфера, очень плодотворная. Ты после этого сам можешь что-то делать, творить. Конечно, эта профессия очень тяжелая, требует большого труда. Но если этот труд будет в нужное русло направлен, то он огромные плоды даст тем людям, которые будут этим заниматься.

Сейчас в России как будто всё заново возрождается, какой-то новый порыв дали нам. Мы сейчас ездим по всей России — практически везде полный зал. Народ идет, народ интересуется. Раньше немного другая публика была. А сейчас все — и молодежь, и взрослые, и преклонного возраста люди — хотят посмотреть.

И конечно же, если вы хотите связать свою жизнь с таким коллективом, как ансамбль «Березка», то надо знать, что это достояние России, культура России. Вы будете сохранять эту Россию, культуру России. Это очень важно.

— Вы чувствуете ответственность за это?

— Конечно, чувствую! Потому что — ну что там, ты просто танцуешь что ли? Нет, я сохраняю культуру России! — вот так я отвечаю.

— Артур, спасибо огромное за интересную и эмоциональную беседу! Желаю вам вдохновения и творческой удачи!

Автор: Лейла Аралбаева / Источник